Lawneed

Еще большее значение придают защитники смертной казни ее устрашительности. Угроза смертью якобы может, остановит лицо, уже готовящееся совершить злодеяние; она (эта угроза) будто бы может поселить спасительный страх в лицах, склонных к пороку и преступлению.

Вычеркнуть смертную казнь из списка наказаний – значит, лишить карательную власть своего наиболее верного и надежного средства. Если даже смертная казнь и не будет исполняться, то одна угроза закона, одна возможность ее исполнения послужат достаточной охраной правовому порядку. Забегая вперед, скажем, что проведенные многочисленные исследования полностью опровергают эту точку зрения. «Несомненно, смерть есть величайшее зло, которым только можно грозить человеку; страх смерти для огромного процента людей будет сильнее всякого другого страха, всякого ожидания», - продолжают сторонники данного вида наказания. Для приговоренного, в особенности после того, как отвергнута просьба о помиловании, ожидание исполнения – это страшные минуты длящейся агонии, тем более ужаснее, чем сильнее в приговоренном любовь к жизни и самочувствие жизненности. Даже не публичность казни для многих усиливает страх перед смертью, парализуя его тщеславие, желание показаться перед толпой героем, спокойно встречающим смерть.

Не следует, далее, забывать, что 2000 год применительно к проблеме смертной казни имеет свою специфику. Как известно, в 1998-1999 гг. ООН и Католическая церковь обратились с призывом сделать 2000 год годом без казней, установить мораторий на вынесение и исполнение смертных приговоров и эти обращения в целом ряде стран нашли понимание. Отсюда и минимальные показатели применения рассматриваемой меры в последний год ХХ века. Ближайшие годы покажут, в каком направлении будет развиваться мировая практика, а пока нельзя не признать, что в самое последнее время определенные позитивные изменения налицо. Заметный рост числа стран, отказавшихся от смертной казни, и сокращение числа стран, в которых выносились и, главное, исполнялись смертные приговоры, и, наконец, снижение абсолютных показателей казней и смертных приговоров — все это, как только что отмечалось, несомненные успехи аболиционистского движения. Однако эволюция в указанном направлении еще не является повсеместной и, главное, не носит системный характер; более того, одновременно действуют контрфакторы, заметно снижающие градус оптимистических оценок.

Речь идет о том, что в ряде стран действуют противоположные тенденции — либо восстановление смертной казни, либо заметное расширение сферы ее применения. Так, в последние годы в ряде стран эта мера наказания установлена за перевозку наркотиков, импорт запрещенных товаров, вооруженное ограбление (Куба, Оман, ОАЭ), за коррупцию (КНР) и другие преступления. Заметно возросло число казней в странах Ближнего Востока (особенно там, где действует система шариатских судов) и Юго-Восточной Азии (Сингапур, Малазия, Вьетнам, КРДР, Таиланд, Тайвань, Филиппины). В Иране, например, за последние два года число казней увеличилось в 2,5 раза; в Саудовской Аравии в 1998 году казнили 29 осужденных, в 1999 — 103, а в 2000 году — 123. В ряде стран в последние годы к применению смертной казни возвращаются спустя много лет после отказа от этой меры. В 1999 году Филиппины возобновили казни спустя 23 года; в том же году, спустя почти 40 лет, эта мера наказания была впервые применена в штате Огайо (США).