Lawneed

Таким образом, выстраивается такая цепочка обжалования: первая жалоба – решение районного суда обжалуется в апелляционном порядке в областной суд (п. 2 ст. 320.1 ГПК РФ), вторая жалоба – кассация в президиум областного суда (п.

1 ч. 2 ст. 377 ГПК РФ), третья жалоба – кассация в Судебную коллегию по гражданским делам Верховного Суда РФ (п. 3 ч. 2 ст. 377 ГПК РФ), четвертая жалоба – надзорная в Президиум Верховного Суда РФ (п. 6 ч. 2 ст. 391.1 ГПК РФ).

То же самое касается и решений мировых судей. А именно, решения мировых судей могут быть обжалованы в апелляционном порядке в районный суд (п. 1 ст. 320.1 ГПК РФ), затем апелляционное определение районного суда может быть обжаловано в кассационном порядке в президиум областного суда (п. 1 ч. 2 ст. 377 ГПК РФ), постановления президиумов областных судов в кассационном порядке – в Судебную коллегию по гражданским делам Верховного Суда РФ (п. 3 ч. 2 ст. 377 ГПК РФ), которые затем могут быть обжалованы в надзорном порядке в Президиум Верховного Суда РФ (п. 6 ч. 2 ст. 391.1 ГПК РФ).

Возникает вполне резонный вопрос – так что же изменилось в результате реформы, кроме названий? Фактически количество инстанций и содержание их полномочий остались без изменений.

В-пятых, и это следует из предыдущего тезиса, не была изменена система судебной организации в судах общей юрисдикции. Хотя одним из давно обсуждавшихся вариантов является ее реформирование по аналогии с арбитражными судами с образованием отдельных подсистем апелляционных (на базе областных) и межрегиональных кассационных судов.

В-шестых, вызывает недоумение непонятная сложность юридико-фактического исполнения нового закона, сам стиль закона и его изложение местами весьма нелогичны.

Разумеется, данный анализ носит достаточно общий и предварительный характер и очень многое зависит от практики применения и толкования нового законодательства Верховным Судом РФ, так как его практике придано новым законом правообразующее значение.

Таким образом, процесс реформирования судебных инстанций в России должен быть детерминирован необходимостью более полной реализации конституционных ценностей, связанных с осуществлением правосудия: доступности обращения в суд, эффективного восстановления нарушенных прав, равноправия в части, касающейся судебной защиты. Для достижения этой цели законодателю придется еще приложить немалые усилия.